Сказки

Сказки совенка, записанные его учеником

Сказка 6. Работы на волшебных линиях миров

Известно, что миры на вселенских ветрах заветриваются и покрываются корочкой. Это как бы затвердевшие ткани мира, плотные, как скорлупа. Они защищают нежную сердцевину. Пока корочка невелика, она очень даже полезна, иначе бы легкие сказочные сути сразу бы так и сдуло. Но если корочка вырастает слишком толстая, сказки не могут пробиться сквозь нее на поверхность, не могут они попасть в миры. Поэтому важно поддерживать правильное равновесие между нарастанием этой корочки и ее уборкой.

Уборкой ороговевшей части мира занимаются специальные существа. Им почему-то очень нравится чистить корочку и следить, чтобы она была всегда нужного размера. У них к этому особое чутье от рождения. И во многих мирах такая работа входит в каждодневные обязанности этих добровольцев: их от нее за уши не оттащишь.

В нашем мире совенок столкнулся с вопиющим нарушением всех «санитарных» норм по уборке корочки. Именно из-за этих нарушений и получилось, что с самого начала жизни многие люди живут не в самом мире, а внутри его огрубевшей части. И поэтому им незнакома ни сказка, ни в сдувающий ветер они особо не верят. Правда, что-то об этом подозревают и страшно боятся всего неизвестного.

Когда совенок нашел в нашем мире достаточное число помощников, среди которых был и я, мы решили восстановить правильный размер защитной корочки и провели необходимые исследовательские работы. Оказалось, что у нас в мире, в разных его частях, есть места, где сказка залегает намного ближе к поверхности, чем в других. С них мы и решили начать свою работу. Мы тщательно выбрали все лишнее. Заодно выяснилось, что такая корочка очень хорошо горит и большей частью способна снова превратиться в сказочную реальность. Тогда в ключевых местах были обустроены очаги. В них время от времени надо было разводить огонь и сжигать накопившиеся затвердевшие ткани мира.

Как-то раз, в самом начале проведения наших работ, совенок собрал нас у одного из таких очагов.

-Вы, люди, все-таки не очень хорошо понимаете, что такое огонь. Для многих из вас это просто спасение от холода, от ночного страха, ну, может, еще и возможность вкусно поесть – ведь приготовленная на огне пища ни с чем не сравнится. Я хочу, чтобы каждый из вас смог своими глазами увидеть определенные вещи, касающиеся огня, которые обычно вы не замечаете вовсе. А на самом-то деле не замечаете вы при этом самого главного. Место, где я вас всех сегодня собрал, как нельзя лучше подходит для прояснения этого сложного знания об огне, дровах и о тех, кто собирает дрова и поддерживает огонь.

Подождав, пока до нас дойдет смысл сказанного, совенок продолжил:

-Я хочу, чтобы каждый из вас пошел и принес до сумерек по охапке хвороста. Эта охапка должна помещаться в ладонь. Ни одна веточка не должна быть потеряна по пути. Сейчас солнце только-только перевалило юг. Времени, казалось бы, более чем достаточно. Но не обольщайтесь. Задача немного сложнее, чем вам это может показаться.

Дело в том, что подходят не любые веточки. Среди дров, которые потенциально лежат где-то на ближайших склонах, есть такие, которые чем-то отличаются от других. Они особые. Вы должны суметь их найти, собрать и вовремя принести. Как вы это сделаете, как отличите «правильные» веточки – дело ваше. Иначе лучше вообще ничего не берите, если не уверены. Я также не буду вам говорить, в чем состоит эта отличительная особенность. Это вы должны увидеть сами.

Закончив свою краткую речь, совенок предоставил нас самим себе. Все примолкли и немного поникли. Задача была неясна настолько, что непонятно даже, как к ней подступаться.

Я тоже сидел и ждал хоть какого-то просветления, чтобы можно было начать выполнять задание. Но ничего так и не менялось. Я так отчаялся, что уже начал мечтать о помощи: хоть бы какая-то подсказка! Я то злился на важного совенка с его таинственными прибабахами, то чувствовал себя идиотом, которому нечего здесь делать.

Тем временем как-то незаметно подул ветер. Видимо, довольно сильно. По крайней мере, свистел он пронзительно. Я стал прислушиваться. Почему-то совсем не было холодно. Меня даже немного бросило в жар из-за ветра. Я так устал от своих метаний, что решил плюнуть на все и выйти ветру навстречу. Мне почему-то казалось в тот момент, что ветер со мной играет, а, может, и вообще пришел, чтобы позабавиться надо мной. Как ни странно, в меня это вселило какие-то хулиганские настроения. Я, особо не думая, встал и пошел к «моему» ветру. Нечего всяким там совам умничать. У меня тут вон, ветер – друг.

А ветер дул как будто внутрь меня. Меня охватило столь необычное настроение близости с ветром, что я совсем забыл обо всех своих прежних «глубоких» переживаниях и начал острее воспринимать все вокруг. Все меня интересовало с такой силой, как будто я смотрю впервые на горы, деревья, камни. Да и сам я был новый какой-то.

Вдруг мое внимание стали привлекать веточки, попадающиеся мне время от времени под ногами. Они были совершенной красоты, резные-расписные. Никогда ничего подобного не видел. К одной из них, не удержавшись, я подошел и потрогал-таки руками. Она была как живая. Я аккуратно взял ее в руки и пошел дальше. На всем моем пути, как будто кем-то специально подложенные, лежали точно такие же прекрасные веточки, одна к одной. Когда я набрал полную ладонь, я неожиданно для себя вспомнил о задании совенка. Я недоуменно стоял и размышлял, как все это могло произойти: и то, что я совсем забыл про свое задание, и то, что, несмотря на это, и даже вопреки самому себе, выполнил-таки его.

Но нет! Тут я вспомнил последнюю его часть. Надо ведь принести дрова до сумерек. А сумерки приближались очень быстро. Их гнал ветер откуда-то с юго-востока, а мой приятель-ветер, оказывается, уже некоторое время как стих. Я поспешил к очагу, стараясь не уронить ни одной веточки. Ощущения у меня были такие, что я несу очень ценный подарок на знаменательный праздник. Когда я пришел и положил свои драгоценные веточки у очага, нас настигли сумерки.

Прилетел совенок. Он был тихий и задумчивый. Потом он тщательно выбрал маленькие веточки на площадке вокруг очага и положил их в очаг. Некоторое время мы молча сидели и наблюдали, как сгущаются сумерки. Что-то в мире неуловимо менялось. Было не о чем говорить. Все сидели как неподвижные изваяния, и вскоре я стал забывать, кто мы, и почему мы сидим здесь, в это странное время. Все причины хоть для каких-то действий исчезли. Казалось, сумерки проникали глубоко внутрь и готовы были поглотить меня целиком. Но мне почему-то это было совсем безразлично. Весь мир исчезал и растворялся. А я… – да что там, всего лишь одна из его смутных теней.

И за секунду до того, как мне исчезнуть совсем, совенок вдруг развел огонь. Огонь пробивался откуда-то из неведомых глубин прямо через меня. Вот он потеснил сумерки и выбился наружу. Сначала ему требовались усилия, но потом он чувствовался внутри как ветер, дующий мощным равномерным потоком. Сумерки отодвинулись за наши спины, обозначив во вселенной границы места горящего огня. Я чувствовал себя ожившей тенью, язычком пламени: это я разгорелся вместе с огнем, это моя жизнь началась вместе с его началом.

Совенок дал нам короткое указание, что мы должны подкладывать свои дрова в тот или иной момент по своему усмотрению. Сейчас меня не удивляли эти смутные инструкции. Ведь я был самим горением и хорошо чувствовал, когда класть дрова.

Все действовали очень слаженно. Никто не лез вперед и не тормозил. Веточки всегда оказывались в очаге «вовремя». Они чуть ли не сами укладывались в огонь, как будто осознавали свое правильное местоположение. И мы созерцали это совершенное горение восхищенно и радостно. Радостно было, прежде всего, от того, что мы – участники этого процесса. А еще – что нам удалось вспомнить, кто мы на самом деле.

Мне не было ни холодно, ни жарко. Стало понятно, что огонь горит сам по себе. Он был похож на сияющий ветер, вспыхивающий то чернотой, то золотым светом. Казалось, этот ветер ни то хранит знание о многообразии всей вселенской жизни, ни то он ее источник. А дрова тут ни при чем. Те веточки, которые мы принесли, с самого начала были самим огнем. И мы – тоже. Для огня это разделение – просто хитрый способ существовать в мирах. Дрова – эти волшебные веточки, созданные огнем, нужны для того, чтобы существовали миры. И существовало время, необходимое для того, чтобы мы смогли найти правильные дрова и принести их к очагу. Сейчас огонь снова был целостен. Он снова соединил свое горение, дрова и нас в забытую нами и неразрывную связь.

Я вспомнил, сколь необычным образом я нашел свою часть дров. Как мне помогал ветер. Как еще тогда все было выверено с поразительной точностью таким образом, чтобы мне «попались» именно «те» дрова. И сейчас мне было понятно, что другие не подошли бы. Все должно было так совпасть, чтобы каждый из нас смог разыскать огонь в мире, живущем за границами очага.

Когда мы положили последнюю веточку в огонь, на северо-востоке забрезжил рассвет. Утренние сумерки разбавили ночную темноту, сами таяли и внутри нас размывали четкое восприятие границы горения. И когда мы снова были готовы исчезнуть, не понимая, кто мы и что делать дальше, подобно чуду, из-за горизонта поднялось солнце. Внутри меня снова подул ветер – мягкий и нежный, и вышел за мои пределы. Вот так очаг, с изумлением подумал я. Наступало время жизни сказочных миров.

Совенок тоже любовался на восход солнца. Он нам больше не стал ничего объяснять. Сейчас все понимали и так, что мы «выполнили» свою работу по восстановлению равновесия между нарастанием корочки и ее уборкой.