Сказки

Сказки совенка, записанные его учеником

Сказка 21. Путешествующие острова

В дальнейшем я познакомился с мирами в рукавах времени поближе. Произошло это немного неожиданно для меня и довольно скоро после моего разговора с совенком. Вот как это было.

Мы с друзьями пересекали предгорную пустыню. Бескрайние, почти безжизненные пространства тянулись во все стороны, казалось, уходя за горизонт. Наконец, впереди показались каньоны. При их виде на меня нахлынуло странное переживание — словно я вернулся домой из затянувшегося путешествия. Я был так рад встрече с этими горами, что был готов расплакаться от счастья. Мои друзья, похоже, испытывали то же самое.

Войдя в один из каньонов, мы расположились на отдых. Стараясь найти причину внезапной нежности к незнакомым местам, я огляделся по сторонам. Действительно, окружающий пейзаж мне был явно знаком. Я размышлял про себя, где и когда я его видел: может, во сне, о котором сейчас забыл? А, может, я грезил о подобных красотах еще когда-то давно, в своей старой несказке? Мы все сидели в молчании, погрузившись в переживания. Никто не хотел говорить, видно, для каждого из нас этот момент встречи был слишком личным. И тут мое внимание привлекла необычайная, до звона в ушах, тишина, объявшая нас. С недоумением я принялся заново рассматривать окрестности: мир не может быть таким тихим, разве что под землей. Но мы-то ведь в горах.

Всмотревшись пристальней, я обнаружил, что все вокруг будто сделано из папье-маше, словно это не горы, а грандиозные декорации. Внутри возникло ощущение «космического вакуума » — здесь на самом деле ничего нет! Я попытался представить себе гигантов, устроивших здешнюю обстановку. Это было невероятно, но я по-прежнему был уверен, что все вокруг — лишь «покровы», за которыми прячется настоящее «лицо». Неужели этим можно обмануть хоть кого-то? — подумал я, — и что это от нас скрывают? Некоторое время я сидел в задумчивости. Видимо, понял я, многие из тех, кто заходит сюда, все же не замечают ничего особенного: горы как горы.

Я напряженно смотрел по сторонам. Ни малейшего движения ветерка, температура пространства словно отсутствовала. Точнее, я совсем не понимал сейчас, что такое температура. Я не мог вспомнить, что значит холодно, и что значит — горячо. Впрочем, все это длилось не так уж долго…

И вдруг я услышал гул. Что-то двигалось прямо к нам, пока еще издалека. Мы все с беспокойством посмотрели в ту сторону, откуда доносился гул, и тут же поняли, что это несется ветер. Я видел, как он сметает пленку с папье-маше, и под ней появляется колышущийся, как волны океана, мир. Когда ветер приблизился, стало видно, что он имеет структуру — живой узор, двигающийся по непостижимому гармоничному закону. Он был прекрасен. И в то же время — я знал это сейчас — он мог поглотить все на своем пути, если оно не подчинится его закону. Я уже представлял себе космическую пыль, в которую мы превратимся, когда ветер настигнет нас. Он был уже близко.

У нас под ногами исчезла твердая поверхность. Папье-маше — это было странно видеть — всколыхнулось на ветру, и встало на место. Два узора — ветра и недавних «декораций», видимо, идеально совпадали. Ветер совершенно не затронул их, пройдя насквозь. У меня возникла смутная догадка, что и у нас есть шанс уцелеть на ветру. Я завороженно смотрел еще несколько секунд на его сокрушительную красоту, и страх исчез во мне. Появилась уверенность, что мы должны двигаться в определенную сторону, и притом весьма быстро.

Молниеносно мы собрались и вышли. Ветер нас гнал, наступая на пятки. В какой-то момент я почувствовал, что он идет след в след вместе с нами. И вот — мы полностью стали одним. В это мгновение ветер исчез. А мы обнаружили себя в удивительном месте.

Я знал, что теперь мы — с другой стороны от входа. Все снова было неподвижно, как и раньше, ни малейшего дуновения. Я был абсолютно уверен, что этот мир замкнут, и над головой у нас — «твердый» купол. Но теперь все было настоящее, и оно говорило с нами. Стоило дотронуться до чего-то, и оно откликалось. Стоило посмотреть на что-то, прислушаться к нему, и оно становилось близким. Все было так хитро замкнуто во времени, что, стоило задумать сказку, и она тут же осуществлялась. Не надо было ждать чего-то, все необходимое сразу же находилось само, как будто специально приготовлено для этого случая... К сожалению, я мало что помню из происходившего с нами, ведь память об этом плотно спрятана моим теперешним временем.

Но тогда я все осознавал с необычайной ясностью. Как путешествовать во временах, приходить сюда снова, и еще много важного… Моя обычная жизнь и работа выглядели тогда малым фрагментом, еле заметной деталью огромного полотна. Мне казалось, что я в силах разрешить все свои задачи в считанные секунды. Я не понимал тогда, что в мире, где ведется моя работа, все нужное для нее разнесено временем так далеко, что поиск его может занять целую жизнь — хорошо еще, если успеешь. Вернувшись в свое прежнее время, я помнил, что многие из работ я сделал в том рукаве, но не скоро смог отыскать, где они спрятаны.

Оказавшись вблизи несказки, я испытал немалое потрясение от вновь обретенной беспомощности. Как никогда, мне требовалась поддержка моего совенка. И скоро он прилетел. Было видно, что он торопился, аж запыхался. Выслушав мой рассказ, он понимающе посмотрел на меня, и, больше для поднятия настроения, чем для разъяснения случившегося, стал рассказывать. Голос совенка меня успокаивал, и я внимательно слушал:

— Вам посчастливилось попасть в удивительное место. Таких мест во всей сказочной реальности — наперечет. Несколько времен там близко сошлись, и между ними образовалась складка, в которую понемногу затекает время из каждого отдельного течения. Видимо, складка образовалась из-за этой самой близости времен: они оказывают друг на друга влияние, вызывая устойчивые изменения в сказочной породе. Это очень не часто случается во вселенной. Подобные рукава обычно очень большие. Это не гроты, а настоящие путешествующие острова. Здесь размещается множество сказочных существ — и получается целая самостоятельная минивселенная. У нее свои законы, свои сказки. Множество сказок. Ведь рукав-гигант черпает времена из главных галерей лабиринта. Поэтому здесь есть сказки разных пород, в зависимости от почерпнутого времени. А иногда рождаются новые сказки местного значения.

Я не перебивал совенка, и он продолжал говорить так, как будто рассказывает сказку ребенку перед сном:

— Пространство такого рукава замкнуто и очень стабильно. С каждым временем рукав сообщается своим входом. Входы запечатаны ветрами. И вот еще что. У этих входов есть особенность. Остров-путешественник отражается в каждом из времен как уникальная местность. Она — как бы прихожая, понимаешь? Волшебный узел-вход выглядит как местность. Попадая в прихожую, ты можешь оказаться в этом рукаве — если ветер тебя пощадит.

Некоторое время совенок молчал. Мне показалось, что он погрузился в воспоминания. Потом он заговорил снова:

— Иногда можно исходить прихожую вдоль и поперек — и ничего. Вход так и не открылся. Но бывает, что дверь открывается. Сразу возникает вторая память — ты помнишь, что уже бывал здесь не раз. Ты вспоминаешь мир за входом, потому что ты сейчас там, где сплелись две сказки. Речь совенка лилась, как игривый ручеек. И я вскоре заснул под его журчащие звуки. Мне приснились горы. Ни с чем не спутаешь — те самые, хоть и выглядели они сейчас немного иначе. Я точно знал, что обязательно окажусь здесь когда-нибудь снова.