Сказки

Сказки совенка, записанные его учеником

Сказка 19. Главный зал лабиринта

Мы гостили у горных сказок, и в одни из вечерних сумерек совенок вывел меня на открытое всем ветрам плато. Вскоре пришла ночь, мир вокруг замер и огонь в очаге засиял всеми волшебными цветами. Совенок был очень сосредоточен и внимательно следил за каждым моим движением. Когда я делал что-то не так, он тут же поправлял меня и требовательно указывал, как исправить ошибку. Впрочем, я не всегда понимал, чего хочет от меня совенок. Тогда он снова и снова настаивал, что я должен постоянно отдавать себе отчет во всех своих действиях. Он хотел, чтобы я осознал важность того, что я делаю, и какую существенную роль в жизни вселенной и человека могут играть все наши поступки и созданные нами предметы.

— Эти предметы — сказочные существа, — пояснил совенок, — они — ни что иное, как дороги сказок в мирах. Люди вашего времени делают много предметов, неудобных для того, чтобы в них жил ветер. Ему в них тесно, и он разрушает неподходящие сосуды. Ветер вырывается, а человек снова принимается делать свои пустышки-безделушки. Создается все больше и больше неудобных жилищ. Нужно очень много таких, чтобы хоть как-то пристроить сказочный ветер. Только он ведь все равно недоволен. И часто сказки покидают ваш мир, возвращаясь в глубины, из которых вышли. Но люди не могут жить без сказок, и начинают свою работу заново, с тем же результатом. При таком отношении к сказочным ветрам все идет к тому, что они окончательно разозлятся, и все сказки разом исчезнут. Тогда исчезнет и ваш мир, растворится как случайно возникший в закоулках лабиринта туман, словно его и не было никогда. Совенок был настроен воинственно, и я весь внутренне съежился, пытаясь защититься от его нападок на людей. Было непонятно, при чем здесь я и зачем совенок все это говорит мне? Разве я могу изменить что-то в людях, которых даже не знаю? Не обращая внимания на мое понурое настроение, совенок продолжил:

— Никого во вселенной не интересует скорость, с которой ты выполняешь ту или иную работу. Это не соревнование на время, кто придет первый — тот и выиграет. И что может быть за приз победителю, опередившему всех? Но ты не думай, что можно быть медлительным. Все, что бы ты ни делал, может быть дорогой для сказок. А, если не может, лучше бы ты не делал этого вовсе. Лучше не дразнить ветер пустыми действиями. Я уже окончательно устал от нападок совенка и не понимал, куда он клонит. Может, из-за этой усталости во мне проснулась особая отстраненность от самого себя. Я с удивлением обнаружил, что мои действия стали точными и наполненными. Я безупречно делал то, что необходимо, и не делал, чего не надо. Видимо, совенок заметил перемену, и сменил тему беседы.

— Есть в сказочном лабиринте зал, побывав в котором, ты поймешь причину моей требовательности и настойчивости. Это — главный зал. Любой, кто там был, теряет сомнения и останавливает битву со сказкой. Я насторожился. Битва со сказкой?! Что это такое совенок говорит?

— Если ветер не приручен, — словно отвечая на мои мысли, произнес совенок, — он стремится разрушить несовершенный сосуд, будь то человек или что угодно другое. Некоторые люди, не имея сил справиться с ветром, обвиняют его во всяких злодеяниях, не имеющих никакого отношения к его настоящей природе. Битва с ветром всегда заканчивается одинаково — полным поражением ведущей войну стороны. Есть только один способ закончить битву успешно: это — подружиться с ветром. Я обдумывал речь совенка, принявшую неожиданный поворот. Совенок резко оборвал мои размышления:

— Я хочу, чтобы ты увидел этот зал прямо сейчас. Я проведу тебя, как свою тень. Ты — тень. Понял? Ты должен повторять за мной каждое движение, любой малейший жест, вдох. Ошибись ты хоть раз — считай, пропал. Свет лабиринта в точности знает мою тень. Если ты будешь чем-то другим, тебе не пройти. Мне стало по-настоящему страшно. Я сомневался, стоит ли ради этого знания так рисковать? Готов ли я его получить? Не следует ли подождать и подготовиться?

Совенок ждал моего решения. Он молчаливо следил за сменой моих мыслей и настроений, не вмешиваясь. Самое невыносимое было то, что решение нельзя было отложить. Совенок хотел, чтобы я дал свой ответ немедленно. Молчание затягивалось.

— Видишь ли, — наконец, заговорил совенок, — сейчас важнее моя готовность тебя вести, а не твоя подготовленность следовать. Поверь мне на слово, возможность попасть в главный зал выпадает людям столь редко, что едва ли можно рассчитывать на «следующий» шанс. Скорее всего, шанс у вас, людей, только один — когда кто-то из сказочных существ готов вас вести. А это очень редко случается. Мы снова на некоторое время замолчали. Что-то надвигалось на нас обоих, и мы оба чувствовали это неотвратимое приближение.

— Риск есть, это верно, — продолжил свои рассуждения совенок, — но, без знания главного зала вся твоя жизнь может остаться полной никчемностью до самого конца. Как и все твои усилия подготовиться так и не увенчаются успехом. Ведь ты не будешь знать, к чему ты готовишься. И, следовательно, что бы ты ни делал, оно с той же вероятностью может сыграть против, как и за твое сказочное существо. Так что, боюсь, решение, которое ты сейчас примешь, будет окончательным — это либо приговор твоей сказочной сути, либо шанс для нее. Почти ничего не соображая, я наблюдал, как совенок начал собираться в путешествие. Моя внутренняя борьба достигла немыслимого предела. Зачем я вообще родился?! Зачем нужны эти сказки?! Жестокий совенок, неужели он не понимает, что я всего лишь человек, не способный к полету?

Но ему, похоже, не было никакого дела до моих метаний. Когда он закончил сборы, совершенно спокойным голосом он спросил:

— Ну, как, ты готов, или я полечу один? Внутри меня как будто что-то разорвалось. Я понял, что совенок сейчас улетит, и я больше никогда не увижу его. Времени на сомнения, самоанализ и прочие глупости больше не было.

— Я готов, — сказал я, вторя спокойствию совенка. С этими словами ко мне пришла волна ясного осознания, что мы с совенком и правда являемся одним существом. Я понял, что всегда это знал, но почему-то скрывал сам от себя этот простой факт. Совенок даже не улыбнулся. Видимо, для него это тоже был исключительный момент — его сказочная сущность достигла невообразимой полноты. Как и моя. Почти не глядя на меня, совенок попросил меня раздеться и дал мне другую одежду. Когда я одел ее, я почувствовал себя «крылатым». И вот, мы летели по лабиринту. Мои опасения оказались совершенно напрасными: быть тенью совенка не составляло для меня никакого труда, ведь я и так ей являлся. Мы вместе были одной летящей тенью.

Наше движение в лабиринте было стремительным. Оно не было похоже на прежние путешествия. Мы неслись в темном тоннеле с невероятной скоростью. Когда мое восприятие настроилось, я увидел, что темнота светится. Впереди мерцали фантастические узоры, сменяя друг друга, как узоры калейдоскопа. Танцующий свет — вот как я мог бы это назвать.

Живой свет впереди приковал все мое внимание. Я наблюдал, как он ритмично заполняет весь тоннель яркими вспышками, возникающими то спереди, то сзади по ходу нашего полета.

Я понял, что теперь так выглядят сказки-гроты. Когда вспышки гасли, казалось, останавливается само время, проваливаясь, как в бездну. Мы преодолевали сверкающие времена, двигаясь сквозь них.

Вскоре это восприятие стало для меня совсем привычным, и тогда я заметил, что тоннель сворачивается — а мы все время поворачиваем в одну и ту же сторону как по спирали. Я начал отслеживать эту динамику. В сочетании с танцем светящихся времен поворот тоннеля вызвал во всем моем — нашем — существе ощущение остановки. Это не мы летим, это движение пространства и времени в наших существах. Я вгляделся еще раз и ощутил порыв ветра, прошедший через меня. Ветер хотел меня уничтожить. Из глубин своего существа, но глубже, чем я сам, я услышал команду:

— Смотри только в центр. И тут пришел следующий порыв. Я видел, что он двигается из центра навстречу нашему движению. Весь мир вокруг мгновенно застыл, когда столкнулись два ветра, летящих навстречу. На границе замерших в объятии ветров возникла моя сказочная сущность, сидящая в главном зале лабиринта. Теперь я знал, что не было полета. Никогда. Я всегда сидел в этом зале, в центре которого горит огонь вселенной. Я знал, что нет внешнего пространства и не было. Это ветра дуют — изнутри наружу, снаружи вовнутрь. Это пульсирует огонь вселенной, создавая времена сказок. Я не рождался, не был, не буду. Это окончательное пространство было «началом» всех теней-миров.

Мы здесь, сейчас являлись всем сказочным лабиринтом сразу — я, совенок, зал и огонь вселенной, и танцующий на ветрах свет. В какой-то момент я понял, что не смогу здесь «остаться». Это знание пришло в центр моего существа как давление изнутри. Что-то менялось. Я знал, что мы с совенком должны будем исчезнуть, когда ветер изнутри достигнет наших границ. Но тут совенок достал зеркало и велел мне посмотреть в него. Взглянув, я увидел ослепительный свет — солнце, взошедшее над горизонтом. Мы снова сидели в том же месте, откуда начиналось наше путешествие, и смотрели, как поднимается солнце.

Теперь мы опять были разделены. Я был я, совенок сидел рядом, а у меня в руке было зеркало. Когда солнце поднялось еще выше, совенок сказал, что нам пора перейти в грот. Когда мы пришли и расположились, я с удивлением обнаружил, что в очаге догорают угли, а в них — знакомый танец. Вскоре совенок заговорил:

— Я мог взять в путешествие только один предмет. Тщательно перебрав все, что у меня есть, я выбрал зеркало. Это зеркало — дорога для сказки солнца в твоем мире. Теперь оно — твое. Каждый предмет мира, любого мира — оттуда, из главного зала лабиринта. Поэтому нельзя создавать пустых вещей. Если ты будешь так делать, не будет дороги ни для сказки в миры, ни тебе в тот зал. Но теперь, — усмехнулся совенок, — ты, даже если захочешь, не сможешь забыть это знание. Твоя сказочная суть все вспомнила. А твоя жизнь, вся до конца, теперь будет ее дорогой в твоем мире. А ты сам.., — неожиданно совенок прервался и, выждав несколько секунд, спросил, — догадайся, кем будешь ты всю эту жизнь? Так что, теперь тебе не отвертеться. Одного меня достаточно, чтоб ты не мог сбежать от сказочных работ. А сейчас твоя участь еще и во власти главного зала. Он тебя видел… Этого хватит с лихвой не на тебя одного.

Я не знал, что сказать. Сейчас все было ясно и без слов, совенок говорил очевидное. Я посмотрел по сторонам и вдруг увидел выскочившую из огня сказку, новорожденную, еле на ножках стоит.

— Ну что, займемся ей? — спросил я совенка. Совенок одобрительно кивнул, и я почувствовал, как глубоко он ценит наше новое взаимопонимание и как он рад, что мы наконец- то встретились в этой бескрайней вселенной.