Одной из ключевых задач этого путешествия была задача отработки путей вхождения в магическое пространство. Мы должны были увидеть, осознать и, если так можно выразиться, выстроить вход в это пространство. Увидеть, что особые  действия, связанные с управлением восприятия, открывают вход и приводят к соприкосновению с магическими структурами вселенной. Мы стремились к тому, чтобы выполнение этих действий было доступно любому человеку, чтобы эти действия были как можно более простыми, ясными и эффективными. Кроме того, они должны быть наиболее естественными – то есть соответствовать гармонии духа местности, где мы совершали вхождение, и гармоничному развитию энергий человека. Мы должны были войти в это пространство и действовать в нем, чтобы проследить путь энергий и «выдержать» их – то есть алхимически приготовить наши энергии на всех этапах магического следования. Это должно было создать непрерывную тропу, по которой можно провести любого человека, выражающего намерение такого вхождения.

Кроме того, мы должны были выполнять практики, культивирующие любовь, чувство совершенной красоты (уровень чакры анахата), так как энергии такого уровня могут быть приняты и трансформированы Калачакрой. Все другие виды энергий являются «сырыми», и их непосредственное взаимодействие с Калачакрой не дает уравновешенный опыт и угнетает человеческие существа.

Необходимость в такой работе связана с тем, что для многих людей существует противопоставление социальной жизни и магической на довольно продвинутом уровне их индивидуального развития. Мы хотели получить осознанный и уравновешенный опыт снятия этого противоречия и создать перспективу дальнейшего пути, опровергнув идею о том, что для человека возможны лишь разовые прорывы, или о том, что существует какой-то предел магического существования для человека из современной культуры.

Нас также волновал вопрос некорректного обращения с магическими входами, который практикуется околоэзотерическими людьми, в результате чего на входах искусственно создаются пробки и сложнопроходимые участки. Мы знали, что в этом не только нет необходимости. Напротив, реально возможны только гармоничные и уравновешенные переходы, в которых энергии являются выдержанными по магическим законам, по которым протекает существование вселенной. И хотя в этой области мы и предполагали «неисчислимые сложности и преграды», мы хотели внести свой осознанный вклад в эту работу и получить более ясный вид на состояние магических входов.

В дневник включены поэтические строки, в которых каждый из участников путешествия выражает особо важные для себя или просто поэтические моменты дня.

***

То в одном месте вспыхнет, то в другом.
Взглядом извне – огненные брызги.
Не порвись, душа, мы-то внутри.

 ***

Огромное желание выбраться из Москвы сменялось тревогой и неопределенностью. Ведь в этот раз – все иначе. 

***

Все внутри замерло и ждет, что дальше. И тут пошел дождь.
Один миг – и жизнь, и все – вверх,
а другой – глубокая бездна. 

***

От суеты вчерашнего дня нас отделяет километров семьсот. 

***

Справа – снег, слева – почти нет.
Синее и желтое.
На границе – смолкни.

Почему так устроены границы? Кто делает их такими? Кто решает «судьбы миров»?

Было бы очень просто обустроить границы – а ведь они так нужны – так, чтобы ими было удобно пользоваться. И вообще, кого вы спрашиваете об устройстве границ?  Люблю спрашивать дождь, туман, ветер, снег… Все равно решает Огонь.

Иногда случается, что люди узнают: на самом деле, никто ничего не запрещает и никого не ограничивает. Приходит эйфория вседозволенности. Неосознанный выбор, совершенный при «открытии миров», порождает нелепые соглашения на границах. Остальные не вмешиваются, молчат. Такое молчание-соглашательство – соглашение помимо осознанного выбора – осуществляется безумствующими духами.

Люди морочатся, в самом лучшем случае, достижением кратких вспышек. Там, или там, лишь бы испытать эту яркость хоть на минуту – жизнь-то идет. Опыт созерцания центрального огня нельзя заменить ничем, а без него нельзя ценить и взращивать огонь «по-другому». Не для того, чтобы «ярче», не для того, чтобы выжить. А для того, чтобы - Огонь.

И огонь удивляет. Он входит в магические прихоти, игриво переливаясь, смакуя въедливыми язычками мельчайшие детали созданных – кем только вот, да и когда – форм, посвященных этому великому огню.

***

Под стук колес смотрю в окно,
И сердце замирает.
То степь, то город, то село.
И это забавляет. 

***

Удивляешься, обнаружив свою беспомощность перед потоком.
Ничего не поделать!
И доверяешься ему…
Но тесно огню здесь. В тесноте путаются крылья драконов. 

***

Странен и бесконечен пейзаж за окном. Непонятные строения: то ли святые мазары, то ли трансформаторные будки. 

***

Что снаружи, давно не замечаю.
Долго тесно сидим мы вместе.
Ловим тайные моменты превращенья дров в сиянье.
Еще проехали – и вдруг осветило солнце все вокруг. 

***

Густая темная ночь. Пронзительно ясные глаза неведомой станции. Неудержимый внутренний восторг – я Жив!!! 

Почему на рисунках так часто получаются драконы? Это я не могу объяснить даже себе. Мне это даже не очень-то близко. Но ближе этого почему-то нет образов. Поэтому пусть этот образ и будет чистым образом древнего сознания вселенной, впервые посмотревшего на Небо, Землю, и Огонь – сущность того, кто «впервые осознал творение».

***

Солнце осветило дастархан. Он светится изнутри.
Приходит сияние через тончайшие сути. 

***

Горы совсем близко. Когда же встреча? 

***

Все движется. И как в калейдоскопе
Меняются пейзажи, города.
Здесь пять минут назад прошла торговля.
Здесь тысщу лет назад прошла орда. 

***

Кривая улочка и ветер
«подметает» древние стены.
Крутятся свастики на стенах.
Разное в нас все плотнее друг к другу.

Как же так? И кого я спрашиваю?..

Передо мной словно опадают лоскутки воспоминаний.

Утром теплыми ветрами распахнула объятия Азия. Стоим, потрясенные, перед Мавзолеем Ахмеда Ясави. Колышется воронка другого времени. Лунные свастики на стенах, восьмилепестковые цветки в узорах над входными воротами… Как будто вчера заложенная стена Мавзолея пришла из другого времени.

Другой лоскуток: обратных билетов на нужное число в кассах только семь. А нас шестеро. Семь – основное число, заложенное в узор дастархана*, взятого нами в это путешествие.

*Узор на дастархане является мандалой Мира, отображающей устройство вселенной.

Легко берем машину до Кентау. И вот, группа в своем полном составе.

…А вот что было вчера ночью? Или когда это было? Не сговариваясь, как будто специально, мы упаковали в наш общий контур качественно большой объем силы. И провели ее так, как будто все время только и занимались этим совместно. Появилось давление изнутри. Теперь бы направить силу в русло. Согласно «технологии» упаковки, сейчас жду действий со стороны других участников, время моего действия пока исчерпано. Мы слиты и обособлены – цельность кристалла. Леонид созерцает нити. Ожидание его выбора кажется мне немного долгим. И выбирает. Русло создано: мы вступаем в соглашение с потоком и связываем с ним силу по определенным принципам.

Потом, уже следующим утром, в наш контур физически входит дым. Дым полыни. После грандиозного обрушивания, после закравшейся, подло и непонятно как, ошибки, выравниваем огонь, движущийся со вселенских структур. Краем восприятия замечаю: Леонид посвящен и видит поток, видит, как дым сейчас соединяет наш контур, проводит Огонь. Посвящен потоком… Нас приняли.

Пока втекали в русла, немного вещи подрастеряли. По необычно-нелепым стечениям обстоятельств у одного из участников нет спальника, а у другого – ботинок. Но все эти проблемы, как ни странно, постепенно разрешаются.

И регистрация проходит удивительно легко и быстро.

Только вот Огонь, который движется через меня, слишком уж бесконечен… Он ищет путь и не находит пока. И спросить некого, вроде все и так должны знать. Но почему-то медлят с выбором. Как же так?

Гостиница «Кентау». Ожидаем сначала в номере, а затем уже на балконе гостиницы, когда приедет машина, которая должна нас довезти в низовья забросочного каньона. Очень долго двое ребят, посланных взять машину, не возвращаются. Начинаем беспокоиться. Тогда созерцаем «первую дверь» Калачакры – радужную арку из металлических труб над дорогой, по которой мы будем выезжать с «первой стоянки» в горы. Пишем стихи, навеянные созерцанием. Когда дописываем последние строки, ребята возвращаются.

Вот эти стихи: 

***

Радужной аркой стоит над дорогой
Дверь Калачакры. Приоткрылась немного.

Строгие стражи, пустите скорей.
Хочется в горы уехать быстрей.

Дайте машину, мы ведь готовы. 

Город, и арка стоит на границе,
Что разделяет – не видно по лицам.
Двигались люди, машины и птицы.
В месте, где арка, можно заметить,
Будто бы дождь выпадает на землю.

…Первая дверь, а за нею – другая.
К каждой магический ключ подбираем. 

Цикл завершен, нити сходятся, дверь открывается. Выезжаем. Начинаются «сказочные будни».

…Герои, чьи имена и сути развеяны ветрами во временах, о которых нет памяти, приходят с этими ветрами в мир…

Входим в ущелье. Тополь у родника – первый прошлогодний привал. Целую воду. Разве нельзя войти в одну и ту же реку дважды? Выходим выше. Дух ущелья нисходит, впитывая нас, дождем и снежной крупой. Солнце «над тополем» меркнет. «Верните солнце!» - требует Эскимос. Подходим к нашему очагу, и солнечная вспышка над ущельем знаменует возвращение огня. Начинаем, как обычно, с подношения духу места.

Эскимос разведывает окрестности, с темнотой уходит спать. Мы встречаем восход луны над очагом* и входим в ночь.

*Если представить местность как магическую карту и созерцать ее, то можно увидеть, какую важную магическую роль играют моменты восхода и захода солнца и луны над очагом – магическим центром места. Чтобы это увидеть, нужно созерцать реальные события, происходящие на местности.

В каньоне бушует ветер. Даем команду ветру нас объединить* и вести в правильное место. Ветер проникает повсюду и способен соединить немыслимые разрывы. Надо только уметь различать, где нити, а где – разрывы. Не дать ветру развеять, дать ему пройти там, где нет нас.

*Для того чтобы собрать ветер, мы создаем определенные рамки взаимодействия с ним. Каждый участник, испытав ощущение избыточности ветра, или по другим внутренним причинам, объявляет начало цикла собирания. Мы договорились для простоты объявлять команду «Ветер». Далее все участники сонастраиваются с ветром: созерцают его, слушают, как он движется и поет, чувствуют поверхностью кожи, воспринимают его движение внутри тела. Под влиянием внутреннего импульса любой из участников, не обязательно тот, кто начал цикл, предлагает какую-то тему для обсуждения или начинает какое-либо действие. Далее все активно участвуют в развитии темы (молчание тоже может являться активным участием, если оно гармонично) до тех пор, пока тема не исчерпается или не произойдет явное уклонение от темы. В последнем случае цикл объявляется законченным, и к теме запрещается возвращаться на протяжении всей ночи. Если какой-то из участников наблюдает внутри себя большую инерцию в развитии темы, он имеет право снова объявить «ветер» и повторно назвать эту же тему.  Поскольку развитие происходит в магическом круге, мы предполагали собрать ветер через сонастроенность с огнем.

Бережно отдаю огненной стороне ветра то, что отнято у его черной стороны. Ветер един. Огонь сознания и раздирающая его в клочья ослепительного узора чернота становятся едины. И мы становимся героями этой сказки ветра.

Луна-жемчужина в реке. Два шара сначала склеивались, потом разделились на два в разных плоскостях: верхний – тусклый, нижний – яркий. Нижний стал колодцем света в густо-черном квадрате. От его созерцания дыхание перехватило, как бывает, когда входишь в холодную воду… Нас должно быть полное число, иначе переход невозможен. Наша сила не должна быть разделенной, нужно найти плоскость, в которой она едина. Пройдут все, либо никто. Жемчужину поймать надо.

И жемчужина уловлена, ведь ночь ясная, озаренная. И мы собираем ожерелье: накидывает время петли. Мы созерцаем, как входит огонь петлеобразными циклами – эту предопределенную неизвестность. Собираем ветер, и его бушующий порывистый поток ясно разгорается в очаге, а «внешний» ветер стихает. Осторожно следим за движением огня. Новый неукротимый порыв – и вновь собран ветер в очаге. Еще и еще. И вырвался ветер.

Светает. Сходили по каньону распустить нити от огня ветром, расширить границы пространства. Стою на полочке с одной стороны каньона, Леня – с другой. Разговариваем. Между нами качаются нити, пытаясь объединить объем пространства. Земля становится плотней.

Пока Эскимос готовит рис, немного поспали. 

***

Думаешь ты, что попал в тупик,
А оказалось, в новый зал проник. 

***

Ветер снаружи, ветер внутри.
Сколько нас, силюсь считать: раз, два, три…
То ли нас пятеро, то ли нас – шесть.
Ветер подул, и опять нас не счесть. 

***

Этот ветер остановить нельзя, так же как и нашу прогулку по бесконечности.
…Если ты открылся ветру, иди до тех пор, пока не выйдешь в правильное место. 

***

Глубокая луна сияла вверх и вниз.
Ходили на нее смотреть,
Чтоб мир наш мог бы уцелеть.
Когда наш ветер вел игру,
Мы погружались в глубину.
Река сверкала на ветру. 

***

Налетает порыв. Если не успел – унесет неизвестно куда.
Дует ветер с ночи до утра. 

***

Иду вперед, смотрю назад.
Все вижу задом-наперед.
Сначала ночь, потом – закат,
Окончен день -  пришел восход. 

Рис готов к восходу солнца над очагом, и мы успеваем сделать подношение. Наши кажущиеся разорванными циклы синхронистичны. Риса, почему-то, сейчас очень хочется, хоть это и странно – сразу после сна. Солнце тягуче поднимает потоки. С трудом восстанавливаются связи, даже память возвращается, как новенькая до неузнаваемости, из других каких-то миров. Что-то немного не стыкуется. Да ладно, вроде бы того, что поднято, хватает для мира под солнцем.

Эскимос и Женя уходят на разведку местности. Мы в лагере сторожим ветер. Созерцаем воду в реке в солнечном свете, ее «огненность» – танец сияющих нитей, затем дыхание темных и светлых потоков, сплетенных подобно танцу огня в углях. И еще – тягучесть среды, восковой пленкой струящейся в пространстве. Под пленкой – воздух, нет воды. «Над» и «под» - одинаковые среды.

Взглядом изнутри наблюдаю разрыв на пути огня. Разрыв плавает. Соединяем все, что можем. Вовремя пришедшие с разведки жестко фиксируют разрыв: переходим на другую стоянку или нет? Сделав множество ажурно вкрапленных в контур Калачакры подношений, пока остаемся у очага «Ветер».

Переходим к очагу. Встречаем заход солнца над очагом. Рассказываю духам удивительную легенду про миры круговращений. Один – из восьми триграмм, другой – из шестидесяти четырех гексаграмм. Третий – тот, из которого мы движемся, шальная колесница, устремленная в пропасть. Здесь никогда не сходятся круги, не складываются в цепочку чудесные магические звенья. Но если мы сделаем несколько встречных шагов – каких только вот, никто не знает – мы достигнем вселенной круга перемен. И сбудется напутствие И-Цзин – познать зерно мудрости, спящее в наших душах, пробудить ото сна.

Поем песни… Ветер порвал все же наш круг, не знаю, удастся ли его сохранить до следующей стоянки, до Ясного Зеркала. И ветер разжигает огонь песен. Они звучат яростно и влюбленно. Они пробуждают глубину. Из одиночества поднимается ясное пламя. Да будет огонь, – велит ветер. Я чувствую себя отдельным кристаллом, который, не желая знать своей несчастной или счастливой участи, желает только одного – горения.

По одному разу, от восхода луны до захода Ориона, каждый осознанно нарушает правило, отказываясь выполнить собирание огня. Осознаем и трансформируем дисгармонию. Так мы собираем силу, желающую этого «нет» собиранию огня.

Для того чтобы как-то синхронизироваться, уходим спать рано, до полуночи.

***

Ясное зеркало – ясен твой лик.
Ветер сквозь огненность глади проник. 

***

Опять нас пятеро. Быть может, это хорошо?
Огонь горит, а что еще? 

***

Медленно появился белый рассвет,
Камни и речка все четче видны.
Кто человек? Очень маленький он.
Солнце смеялось, глядя с высоты. 

***

Брел по ущелью, хворост собирая.
Знакомою вдруг показалась дорога.
И мнилось, что хижина рядом родная.
Еще полчаса, и дойду до порога.
У двери оставлю вязанку.
Разуюсь, открою окно.
Увидел за камнем стоянку
И понял, что здесь – не давно.  

***

Луна плыла, а снизу – чаша гор.
И в зеркале луна, и в очаге.
Слова ищу и звуки – назвать огонь и все вокруг.
Картины мест других, огонь – уже другой.
Вдруг звуки громче, и тогда
Чуть слышно сходятся слова. 

Солнце еще не взошло над очагом, когда мы пили утренний кофе. Стоит апрельская жара, но чуть нежнее. Сворачиваем лагерь, оставляем подношения и переходим к Ясному Зеркалу.

Придя, посетили наши излюбленные с прошлого года тенечки. Эскимос по-прежнему прогуливается по солнцу.

Солнце снижается. Иду за дровами, только за теми, что дух местности сам даст для огня. И он дает, щедро, от души. Дрова можно даже выбирать: только красивые, плотные, готовые как раз для огня. Вспоминаем, как с трудом давались дрова в прошлом году, их надо было выискивать и ходить намного дальше. А ведь такие дрова, которые мы собираем сейчас, готовятся не за один год. Видимо, пространство нас пропустило в свой более ясный слой.

Собираемся у очага поесть горячей еды. Что-то обрывается – не могу есть. Никто не реагирует, оставляя меня висеть в ожидании неизвестно какого решения. Не вытерпев столь долгого ожидания, предлагаю сброску. Может, нам нельзя путешествовать совместно?

К очагу прилетает жук-носорог. Заранее чувствую нить неизвестности, проявляющую беспокойную активность. Стараюсь не дергаться, не увеличивать нервность приходящих ко мне импульсов.  И вот, жук влетает, порождая в теле похожие на электрические разряды настроек. Эскимос и Женя по очереди берут жука в руки, разглядывают, пытаются сфотографировать.

Мир темнеет, и вот, поднимается луна. Ясное Зеркало оживает. Сидим у огня.

Черный ветер поднялся в зеркало, и проступили огненные нити. Будь быстрым, также как и отражение быстро повторяет каждое движение мира. Но слоем дальше, это можно увидеть, открывается другой мир.

Потом мы просим огонь, луну и место – проявленную форму Зеркала, дать нам язык общения, который позволит нам осуществить наши планы. С его динамикой, включающей и противоречия, мы сможем встретиться в «назначенном месте» - в «обители любви миров». Сначала мы совместно созерцаем Слово у очага, у горящего огня. Область медитации – наша чаша. Здесь важно, что это - совместное созерцание, и то, что мы направляем внимание, замыкая его в пределах Ясного Зеркала. Мы не договариваемся, как должно родиться слово. И мы не знаем, должно ли оно родиться. Возможно, это будет какой-то один звук, но, может, и сразу целое слово. Это слово не должно означать «огонь». Нам интересно, что появится при таком совместном созерцании, в присутствии реальной, такой живой местности, с таким чистым голосом.

Созерцаем. В восприятии доминируют звуки. Река звучит всепобеждающе, сложно от нее отвлечься. Звук ветра, пение самого пространства. Особая гармония, которая исходит из огня, пространства и наших собственных, столь необъяснимых сейчас, связей. В какой-то момент – совершенно непонятно, как это происходит – в тело приходит ясность. Теперь я точно знаю слово. Но для этого есть свой, краткий, ясный и простой момент, когда оно становится словом.

Мы записываем, а потом зачитываем наши слова. И удивляемся их явной родственности. Мы поражены – это явно слова одного языка. У них одна гармоника, они созвучны и понятны нам сейчас за пределами человеческих смыслов.

Потом каждый отходит недалеко от очага к луне. Все другие условия медитации – те же. Удивляет, что здесь никак не удается найти точку стабильного восприятия, звуки пространства звучат дисгармонично, каждый сам по себе. И слова приходят из этих дисгармоний сразу словами, смешными и не такими торжественными, как у огня. Они не рождаются из звуков, как в первый раз, естественно собираясь в слова продолжением мелодии пространства и еще какой-то гармонии. Довольно навязчиво они начинают крутиться в голове, но предыдущий опыт медитации у огня никак не дает смириться с такими жалкими результатами медитации с луной. Я даже задумываюсь, не поискать ли более подходящую площадку, может, эта - просто неудачная и чуть в другом месте есть более четкая настройка. Оборачиваюсь – сзади меня, не очень далеко, стоит Женя, чуть впереди – кажется, Инга. Я не смогу перейти на другую площадку, не потревожив их пространство. Остаюсь на месте. Прикладываю ухо к земле - может, это поможет. Без изменений. Человек сзади движется, и когда он проходит мимо меня, я точно понимаю: слово есть. От меня опять ускользает, как это происходит, но слово для меня теперь очевидно. Так, как будто оно всегда было мне известно. 

Мы разговариваем об отражениях, о языках и смыслах, о магических переходах, и наше взаимопонимание достигает фантастических пределов. Даже общаясь друг с другом непрерывно в течение всей жизни, мы вряд ли бы достигли такого предела.

Солнце силится взойти в Зеркале, но не может протиснуться, оставляя руины на месте «вечных антагонизмов». Эскимос дает мне камень-жук, создавая определенность нечеткого перехода. Движутся те же нервные импульсы, и мы переходим на слой глубже. Границы мира размываются. Голос духа слышнее, и я еле слышу свой собственный голос, который звучит очень неубедительно. Мне не помогают. Не могу найти  резонанс силы в новой настройке. С трудом собираю восприятие, возвращаясь. В нечетком слое – слишком сильное размытие. До жары – сон.

***

Повсюду разлита любовь миров.
Небо, река, камни, пение птиц.
Стройное многоголосье.
Смотри, ты охотно отдашь ей себя без остатка,
Ведь, ты увидишь, ты и есть эта любовь. 

***

Огонь, луна, они откроют
на самом деле суть вещей.
В потоке знание безмолвно.
Пытаюсь вспомнить все скорей. 

***

Огромная каменная чаша. Над ней взошла луна. И наши души засияли переотраженным светом на дне. 

***

Я люблю кофе больше, чем чай
Утром, в обед, иногда и ночами.
Я его пью, может быть, невзначай.
Выпью и чая, по кофе скучая. 

Женя говорит, что после сна у него появилось ощущение «не сходить ли в Ачисай». Может, и сходить, конечно, но не хочется так рисковать ночью полнолуния.

Эскимос дрессирует мух. Теперь они ощущают новизну общения. Так говорит Эскимос. Удивительно, что все удивлены мухам.

Подремав немного перед сумерками, иду за дровами. Сумерки нежные, пробуждают беспричинную любовь. Иду, и любовь этого места неспешной рекой омывает меня, принося внутренний покой.

Восходит луна. Сегодня полнолуние и равноденствие. Совместно созерцаем узоры на луне. Оказывается, есть забавные закономерности. Учимся находить смысл языка духа местности. Или это он и огонь нас учат? А потом ищем имя «солнца над чашей». Пока ищем, ночью Ясного Зеркала площадку с очагом подсвечивает солнечным светом. Там все еще луна? Надо бы удлинить переход. Отхожу к луне, отождествляю с «завтрашним» солнцем… Для нас очень странно медитировать на солнце, которого нет: как сделать так, чтобы оно было, и чтобы оно было завтра, а не сейчас? И ответы приходят. 

Небо зелено-синее с металлическим отблеском, покрыто серебряной пылью. Пока собираем выпущенные луной нити в фокусе зеркала, наступают утренние сумерки.

Мы просим Зеркало, и оно дает нам солнце над чашей  - Антум. Но это завтра.

***

Чтобы воспеть ту красоту,
Которая вокруг,
Пытаюсь складывать стихи.
Быть может, выйдет вдруг. 

***

Фантазия наша не просто сказка,
Больше, чем в мысли, в ней настоящего.
Сижу на солнце, не чувствую ласки.
Заполз под камни, внезапно став ящеркой. 

***

Окутан неизвестностью, люби еще сильней.
Дыханье духа местности все чище, все слышней. 

Неожиданно мы осознаем, что между нами существует естественное согласие. Сжатые в солнечный кулак АНТУМ лучи распускаются переходом к очагу «Калачакра». Оставив подношения, впитываем ощущение дара духа местности – путь к следующей двери. По дороге я теряю тропу. Созерцаем камни. Тропа вновь нависла сияющим мостом, и в вечерних сумерках мы поднимаемся к очагу.

Пространство являет чистые свойства рукава времени. Ветра нет совсем, мир неподвижен. Тишина гудит. Мы вошли, но место не пробудилось, не осознало этого. Галактические вибрации внеземного происхождения содрогают душу. Уповаю на место, которое ведь дало нам разрешение сюда войти.

Эскимос и Женя идут поздороваться с пещерой. Мы решаем пока не ходить, начать с разведения костра. Возле пещеры – огромный снежник. Под снегом – гигантские камни, куст, растущий возле входа и делающий таким уютным вид на горы, когда сидишь внутри пещеры. «Войти в пасть красной пещеры – такого со мной еще никогда не было», - говорит Эскимос. У него ощущение, что каждый должен войти в пещеру один до границы света – сказать ей «Здравствуй». Но мы вчетвером будем входить вместе, для нас приемлемо только единое вхождение.

С огнем в пространстве возникает ветер. Ветер проникает из огня, рождая мир и приводя в движение жизнь. Наше взаимодействие приводит к связыванию огня, через солнечное сплетение к анахате, к душе места и центру огня. И начинает восходить луна. С ее восходом мир запел одухотворенно, торжественно и нежно, и коснулся наших глубин. Внемлю, люблю, осторожно смеюсь изнутри – это пробуждение души места в нас. Восход луны довершает создание мира. Это место подобно острову колышется на лунных нитях, на серебряной волне, поднявшейся в наш мир из другой вселенной.

Теперь идем в пещеру. Поднимаемся на белый холм снежника, а теперь вниз, по крутым ступеням в снегу. Входим. Летучие мыши всполошились. Пещера – другая, чем мы ее помним. Галерея сейчас просторна. Доходим до площадки в конце галереи – до того места, где сидели год назад со свечой. Садимся, зажигаем в центре площадки свечу. Пламя видно через пленку тумана. Если прикрыть его рукой, пленки нет, все видно вполне четко. Воздух густой, немного вязкий. Он кажется иной плотной средой. Ей надо научиться дышать. Эта «враждебность» человеческой природе, которая есть в этом месте, воспринимается сейчас как связующее звено, собирающее естество нашей глубинной природы. Пещера впитывает силу во мне, мы сливаемся. Я знаю, что пространство начинает подбирать для нас вход, сонастраивается с нашим контуром и сонастраивает нас.

Потом идем в другой штрек, смотреть огонь воды. Направив луч фонаря в воду, созерцаем неистовый огненный танец на стенах и потолке. Это – из-за капели. Втекающая на стены и потолки «вода» пляшет бурными непредсказуемыми потоками.

Идем к выходу. В нескольких метрах от него резко пахнуло озоном. Граница, которой раньше тоже не было. Ее, видимо, создает снежник. Далее – дуновение теплого воздуха. От снега исходит жар. И вот, кажется, воздух меняется на привычный.

Теперь стоим у очага и осознаем, что вышли в другой зал. Он замкнут, и он – другой. Лунная тишь.

***

Веленью ветра поклонись,
Открыв души полет.
Попробуй чисто передать,
Как сердце бьется и поет. 

***

Открываю объятия и движусь с ветром. 

***

Ветер ускоряет время.
За одно мгновенье проходят столетья. 

***

Движется ветер издалека.
Как ощутить красоту? Непонятно пока.
Песня звучит – как ветер поет.
Близкими стали улыбки друзей. 

С утра Женя и Эскимос уходят в Ачисай за продуктами. Сидим у очага вчетвером. Вскоре к нам спускается Мухтар – наш знакомый с прошлого года пастух. Немного посидев и пообещав дожди в горах, уходит. Возникает впечатление, что Мухтар – из «другой сказки», и ему с нами не по себе. И действительно, больше Мухтар не приходил к нам.

Снова сидим вчетвером. В лагере – ветер. Небо затянуто, и, кажется, вот-вот пойдет дождь. Созерцаем, что ветер – красивый. Видим, как ветер уходит из нашей чаши к периферии пространства, и небо над нами начинает проясняться. Ветер теперь внутри нас. Он поднимается из солнечного сплетения в чакру в области горла и говорит нам петь. И мы поем песню-импровизацию, вдохновленную этим ветром. Гитара открывается ветру и начинает петь вместе с ним. Через нас проходит страстная и порывистая, как и ветер, сила. Слова сами будто вырываются из души и летят прямо к небу, омывают горы, освобождают душу от скованности человеческой ограниченностью. Песня собирает ветер, над нами теперь чистое ясное небо.

Наташа нашла несколько камней «звездное небо». Леня играет ветру на гитаре. Солнце садится над очагом как раз тогда, когда мы первый раз за день решаем развести огонь, чтобы попить кофе. Эскимоса и Жени все нет.

Вечереет. Над горами пролетает косяк птиц, направляясь на восток. Когда клин оказывается напротив солнца, он перестает быть «белыми птицами». Это огоньки мерцают стрелой, вонзающейся в горизонт.

Идем за дровами. Беру только те, которые не надо отламывать от кустов, даже если они сухие. Пусть немного, но это дрова, приготовленные духом местности.

На обратном пути понимаю, что огонь заблудился. У очага созерцаем небо. Сумерки густеют. Мы ищем тропу огня. Читаем сказки-дневник. Снова ищем недостающее для связывания силы звено. Называем это звено – у нас есть проводники Калачакры. И как раз в этот момент Эскимос и Женя возвращаются в темноте, без фонариков, в лагерь. Странное совпадение.

Устраиваем пуджу, посвященную все еще полной луне и духам, обитающим вокруг очага «Калачакра». Луна восходит. Она долго не сходит с места, зависнув низко над горизонтом, напротив меня над очагом. Сначала она путается в волосах Эскимоса этаким нимбом, потом поднимается все же выше, но, как ни странно, оставаясь на той же линии – вертикально вверх. Физика этого мира явно другая, чем нашего обычного. Над луной возникает шатер – две белые прямые полосы, перекрещивающиеся в небе над луной, опирающиеся на горизонт слева и справа от нее. Потом они раскрываются створками, потом снова смыкаются над луной, но уже полукруглой аркой. Мы наблюдаем, как меняется небо в зависимости от того, что совершается, говорится, думается у нашего костра. Дым костра приобрел явный запах арчовых дров. И вот, луна все же сходит со своего места и начинает двигаться к югу.

Идем вдвоем с Женей в пещеру. Смотрим на «воду на стене». Потом по центральному штреку доходим до нашей площадки. Созерцаем стены и свечу. Вода повсюду. Вот она проступает в светотенях стены. Вот, рябь, дрожа, расходится от свечи. Сонастраиваем наше созерцание. Выделив к восприятию разнообразные его нюансы, можно видеть их совместно. Идем обратно. Разглядываем бирюзовый песок на полу пещеры. Странно, почему, когда идешь вглубь пещеры, не замечаешь его? Свечу фонарем на песок с другой стороны – от входа вглубь галереи. Песок почти не выделяется на фоне остального пола, он выглядит серо-фиолетовым, тускловатым. Но, если светить из глубины, он яркий, сине-бирюзовый. Как такое может быть? Откуда такая асимметрия пространства? Идем дальше. Замечаем, что граница озонового порога передвинулась ближе ко входу.

Возвращаемся к очагу. Здесь мы еще поем песни. Они посвящены луне. Оставив безрезультатные попытки удержать огонь до утра или хотя бы до захода луны, идем спать.

***

Каменного царства молчаливый узор.
Солнце коснулось, и проснулся он. 

***

На перепутье ста дорог
Лишь мельком – взгляд назад.
Мечта – невидимый порог.
И никаких преград. 

С утра сходили с Женей на разведку Темного Зеркала. «Другого берега» нет, во всем штреке вода. Зато эхо нашлось в каждом штреке. Но мы не тревожим эхо, чуть трогаем.

Вернувшись, осознаем невозможность сейчас совместно войти в Зеркало. Обсуждаем дальнейшие планы и их совместимость для каждого из участников с планами других. Делаем подношение огню. Огонь чуть выравнивается. Но теперь нас снова пятеро. И ветер. Впятером идем в пещеру, на нашу площадку в центральном штреке.

Свеча. Тени на стенах знают больше, чем мы. Созерцаем. Эти тени – не наши личные тени, и их движенье не является повторение нашего движения. Быть может, наоборот. Возможно, мы и нужны им для воплощения, но, воплотившись, они живут своей жизнью, непрерывность которой доходит к нам жутковатым намеком на это существование. Некомфортно чувствовать себя без тени, или себя – ее плоской и предсказуемой проекцией…

Поем песни. Наблюдаем, как связываются и как не связываются наши энергии. Сидеть неудобно. Не можем вписаться в пространство. По началу так часто бывает, и мы не придаем этому слишком большого значения. Возвращаемся к очагу.

Ветер свирепый, вокруг костра – непроглядная тьма. Вскоре луна начинает восходить в тучах, и наступают лунные сумерки.

***

Теплый воздух двинулся вглубь.
Пещерный ветер появился.
Дышим вместе.
Это подобно движенью воздуха и отражений пламени
на лицах и на серебристых стенах.

***

Пространство, время, все смешалось.
Растаял зыбкий горизонт.
Что есть предел, а что – начало?
Что -  жизнь, что – смерть? Вопрос не тот.

***

Завращалось колесо.
То жара, а то – темно.
Оседлай волну шальную,
Даль раздвинув голубую.

Наконец, вошли в красную пещеру вшестером. Сейчас сидеть удобно, площадка кажется просторной, хотя нас на одного человека больше. Видимо, наш контур из шести больше подходит для места, и оно легко нас вписало в свой контур, придав естественность нашим позам.

Эскимос, Женя и Леня уходят на разведку провала, который расположен на дальнем склоне нашей чаши.

Солнечный день. Иду прогуляться. Немного отхожу за пределы лагеря – передо мной, слева направо, быстрое движение незримых масс, как будто передвинулся весь мир, переставленный как слайд в проекторе. Чувствую, что тело начинает падать, и успеваю подставить ногу, удерживаюсь на ногах. Ветер на границе миров, но не тот, что дует. Где-то – разрыв.

Ребята долго не возвращаются. В лагере – ветер. Сумерки густеют, а их все нет. Разводим костер, и они приходят. Рассказывают о своих приключениях при спуске в провал.

Немного посидели у костра и перешли в пещеру. Эскимос и Женя уходят спать.

В пещере выполняем медитацию «Коснуться границ мира». Созерцаем пещеру и нас в ней, сидящих у свечи, капели – и вот они кажутся уже совсем близкими, потом - звезды за нашими спинами… Пространство откликается. Ореол свечи, камни на нашей площадке стали зеленоватыми. Место пульсирует в теле. Пространство меняется. Реальность шевельнулась, обращая к нам наше же внимание. Сейчас мы видим себя как бессмертное щупальце сознания, которое касается своих границ, съеживаясь от прикосновения. Наши жизнь-смерть, перипетии наших судеб, все столь важные для нас нюансы жизни для него – ничто. И в то же время, мы прикасаемся сейчас к его бессмертной сущности, чувствуем его непрерывность за пределами жизни конкретных людей - нас, безразличную к человеческому – нашему - существованию. В нас поднимается это безразличие бесстрастной и абсолютно «ясной» волной, и мы узнаем. Мир нашего восприятия – это не мир. Реальный мир непостижим и за пределами даже самого сознания. И сознание – мы - «хочет» превзойти свои пределы. Оно слишком хорошо знает, как легко разбить зеркало восприятия, и стремится знать, как не разбить.

Внимание все время отвлекается на двух человек, спящих на поверхности в палатках. Они сейчас – граница нашего мира.

Выходим из пещеры. Луна, звезды…

***

Капель стук, круги в воде.
Постоянный мягкий звук.
Свет по ходу вдалеке.
Не кончается ничто.
Ход идет издалека.

***

Пещерный зал, вода кругом.
Там эхо поселилось.
Нас четверо, и мы поем.
И эхо вдохновилось.

***

Что поют струны?
Откуда берутся ритмы?
Это поют люди,
Это поют ветры.

***

Я напишу буквы,
Не зная, что точно они значат.
Возможно, я что-то не понял,
Но день этот запомню.

***

Чем чище отраженье, чем точней,
Тем ярче пламя, тем любовь сильней.
Любовью образ мира собери.
Она лишь не исчезнет, хоть сгорит.

***

Эхо звучит, проникая за стены.
Кто говорит? Это мы говорим?
Плавно колышутся волны воды
И звучат голоса, отражаясь в миры.

Эскимос ушел на весь день вниз по нашему ущелью и на разведку в соседний каньон. Мы расположились в пещере за дастарханом. Вскоре Женя и Леня отправились к шахте – навесить веревку для спуска, возможно, спуститься самим.

Жара, воздух словно застыл. Пытаемся сдвинуть энергию в круге, и приходит прохладный ветер, робко, часто вновь уступая место жаре.

Солнце снижается, и мы переходим к очагу. Слушаем и созерцаем этот робкий ветер. Гитара тоже ищет тропу ветра. Приходит желание сопоставить найденные в Ясном Зеркале слова языка духа местности с мелодическим звучанием струн гитары. Быстро включаемся в этот живой процесс. Созвучия находим сразу, как будто это очень естественное для нас занятие. Слова обретают новое звучание и смутный смысл, становясь ближе нашему сознанию. Кажется, мелодия неотделима от смыслового содержания. Решаем сходить в Темное Зеркало – показать нашу находку. Возможно, Зеркало опознает нас по тени-эхо. Тогда мы сможем разотождествиться и воспользоваться создавшейся неопределенностью для качественного перехода. Того, для которого мы здесь.

К сумеркам собираемся вместе у нашего очага. Костер, ветер, ночь и звезды. Мы не может достичь договоренности, и уходим в пещеру вчетвером. Эскимос и Женя остаются у очага.

Сидим на нашей площадке в центральной галерее. Выстраиваем исходное пространство. Два человека – снаружи, и мы прокладываем к ним тропы, создаем единое пространство. Вот, оно появляется, все прослеживаемые нити сходятся. Мы можем идти в Темное Зеркало.

На повороте в штрек, где расположено Зеркало, гаснет свеча, и мы зажигаем ее снова. Все же есть разрыв. Но мы поворачиваем и вскоре входим в воду. Вода кажется ледяной. Это удивляет: в прошлый раз не было этого леденящего действия.

Пробуждаем Зеркало. Разговариваем с ним, поем песни. Таинственно наше многоголосье. Эхо благосклонно откликается. Ноги и все тело начинают согреваться. Мы поем слова, подаренные Ясным Зеркалом. Стена-тупик, на стыке стены и потолка – круглое углубление диаметром от 5 до 10 см и глубиной около 15 см. Такие вспомогательные углубления, видимо, использовались при разработке пещеры. Голос направляю туда. Возникает эхо, и кажется, сверху вниз начинает волнами стекать плотный невидимый поток, как если бы эхо имело плотность другой физической среды, более плотной, чем воздух. Тело воспринимает катящиеся через него волны. В результате возникает ощущение телесной изолированности. Обособленность и подвешенность в густой среде. Несколько повторов одного слова подряд вызывают ощущение погружения в сон. Слова звучат чисто и мелодично, погружая сознание, но и не давая ему уснуть. Кажется, мы становимся этой тенью-эхом. Мы достаточно размыты, как бывает в сновидении, но и достаточно плотны. Восприятие собирается. Оборачиваюсь назад, смотрю на уходящую в темноту галерею. Темнота разделилась на оттенки. Внутри темноты одного цвета - овальное отверстие более светлой темноты. Кажется, что оно немного излучает. Возвращаемся на наш островок – на площадку в центральной галерее. Вода снова кажется очень холодной, ноги начинают неметь. Пространство изменилось, и я созерцаю его новый внутренний облик и новые настроения, которые этот облик вызывает во мне. Восприятие утомлено, и меня сильно клонит в сон.

Теперь сидим без свечи. Сейчас темнота настраивает нашу «тень», которую «высветило» Зеркало. Пространство расширилось, и в нем открылся тоннель восприятия. Но мы не можем им воспользоваться. Мы проходим совсем близко от «входа», но, промахнувшись, теряемся в безбрежности темноты. Начинаем собирать возможность зажечь свечу.

Переходим на поверхность. Луна уже близится к югу. 

***

Маленькие, с хитрецою, глаза
Старик еще больше прищурил.
И сквозь их щелки глядя на нас,
Повел свой неспешный рассказ.
О том, как здесь жили пращуры,
О том, как здесь жили отцы,
Как он сам понемногу
Взрослел и мужал, и смотрели
На осени, зимы, капели
Глаза, что искали дорогу.
Не хватит ни года, ни жизни
Отцовские жатвы собрать,
Посеять и внукам раздать
Плоды своей строгой отчизны.

С утра Женя и Эскимос пошли в шахту. Спустились до затопленных ярусов. Ниже первых двух горизонтов все лестницы в негодности. Под Женей обвалилась одна из них и площадка, но его не задело. Ребята принесли очень странные настроения. В солнечном сплетении у тех, кто оставался на поверхности, теперь возникают ощущения, как будто находишься в падающем лифте. Появились незнакомые эманации – веяние чуждых человеческому сознанию глубин. Но ребята почему-то веселые, на них путешествие произвело собирающий эффект. Видимо, они еще не поднялись «целиком», из-за этого глубина воспринимается и нами. Кладу полынь на угли. Сила начинает связываться сразу, ищет тропы, и мы постепенно «всплываем». Ветер дует неистово и из других пространств, рвет горизонт на границе миров.

Немного поспали. Встали, когда луна еще только поднялась над горами. Решили перейти сегодня в соседний каньон. Солнце встает, и мы выходим на новую стоянку.

***

Ветер свищет, все сдувает.
Ничего не понимаю.
Сказку вспомнила про ветер –
В теле память оживает.

***

Кто ты такой, чтоб так себя любить
Всю жизнь стараться и превозносить?
Попробуй как-нибудь иначе повернуть.
Быть может, ярче станет жизни путь.

***

Ущелье, по склону – колючий кустарник,
По руслу, чуть выше и даже на скалах,
При солнечном свете – такой неопрятный,
Чуть сумерки сходят – в нем сад оживает,
Уютный, таинственный, совсем неприметный,
Ухоженный сумерком, тихим и нежным.

Спустились к стоянке до солнца. Но скоро оно приходит в каньон. Осматриваемся. Здесь несколько ровных площадок для палаток, небольшой грот, в котором мы свободно размещаемся вшестером, но без костра и палаток. По дну и склонам растет кустарник, а чуть ниже – даже небольшие деревца.

…Вначале энергия не связывается, пространства стабильного нет. Идем ниже на небольшую разведку. И появляется пространство.

То слева, то справа – скалистые выступы. Монолитные плиты на дне каньона сменяются галькой. Воды по дну нет, только в ближайшей отвилке - родник-ручей, который через несколько десятков метров уходит под землю.  А в прошлом году здесь еще в апреле текла довольно бурная речка. Есть и еще подземные источники, они очень скупо выбиваются на поверхность и тонким слоем стекают по склону.

Возвращаемся. Выбираем место для очага, переходим в грот - переждать жару. Как обычно, делаем подношение духу места, знакомимся с новой для нас стоянкой.

Когда солнце садится за стенки каньона, все вокруг обретает новую красоту, которая при ярком дневном свете не видна почему-то. Долго любуюсь, потрясенная многообразием деталей и их незнакомой, одухотворенной и красивой силой. А вот деревце на склоне на фоне темнеющего неба – нежный и печальный образ сумерек.

Собираем дрова, и вдруг Наташа находит естественный вход под землю. Изучаем его. Сейчас туда нельзя, там копошится какой-то зверь. Завтра изучим.

Ночь, звезды… Что скажет новый очаг?

Соединить разрывы пока не получается.

***

Сиянье звезд и свет огня
Пронзили вдруг пространство.
Фотон, ты передай привет
Другим мирам и существам.

***

Благословение исчерпано,
Пропала торная тропа.
Забвенье было предначертано.
Веди, мечта, не будь слепа.

***

Несемся по тропе, а ветер с ног сбивает.
Колючий куст зацвел.
Свет изнутри меня  как летний луч пробился.

Встали с восходом луны над очагом. Уже светло. Поругались на пустом месте – просто невыносимо видеть обрыдлую сопливую самость обывателей сказочных миров. Как унять злой ветер? Сходили к реке умыться. Журчит она очень вдохновенно.

С утра изучили нору-пещеру. В ней, судя по иголкам на полу, недавно гостил дикобраз. Пещера тупикуется глинистым затеком. Думаем, не попробовать ли копать.

Неподалеку от очага слышится шум подземной реки, текущей под склоном. Очень она бурная, видимо, пещера там.

Инга и Женя пошли в Ачисай закупиться продуктами. Эскимос – на солнце. Сидим втроем. Жару пересиживаем в гроте. Поем акын – «что вижу, о том пою». Перешли в палатки полежать. Захотелось немножко впитать ветер обнаженным телом, давая ему проникнуть через кожу. Ветер принес переживание тишины и близости с горами, которых он касается, и переживание сокровенности мгновения здесь-и-сейчас. Засыпаем ненадолго.

Солнце над очагом уже село, когда мы собираемся вместе у очага. Сумерки меняют мир, вызывая щемящее чувство возвращения в любимый край. Ночь теплая, безветренная, тихая. Слышно, как зверь вернулся в пещеру, по пути на сыпухе скинув несколько камушков. Будто плывем среди этой ночи, и страшной, и чудесной одновременно. Что-то объединило нас, и вот огонь уловлен нашим контуром, входит в нас и движется между нами. Упиваюсь мгновеньями ясного осознания и такой «домашности» присутствия в центре Мира. Знание-огонь ясно и полно входит в нас, варьируя свое движение с учетом мелких деталей наших жизненных опытов, как бы приглядываясь к особенностям дров и смакуя это «вкусовое многообразие». И мы проникаем глубже, становясь ближе Великому Огню духа этого места, «слегка осознавая» непрерывность и бесконечность нашего здешнего присутствия.

Пространство запело, словно взошла луна. НЛО и звезды… Свет – бессмертная сущность нашего мира – простирается от нашего костра к звездам, от звезд – к нашему костру. Чуть посветлело небо.

Наши энергии и сути связываются болезненно, но мы не хотим оставаться одинокими калеками, беспричинно влачащими бытие мира. Мы хотим быть вместе и посреди места открывающихся горизонтов.

***

Не двигаюсь. Распустилась тишь.
Лишь ветер издалека трогает горы.
Где-то рядом летает волна. Как поймать?
Рядом – дом аджахора.

Проснулись незадолго до восхода солнца над очагом. Луна аккуратно лежит в ложбинке между склонами ущелья. Эскимос и Женя пошли в Ачисай – за лепешками и для собственного интереса, изучать колорит местной жизни. Леня пошел на разведку соседнего каньона. Мы немного задержались у реки.

Вернувшись в лагерь, переходим в грот. Чуть село солнце над очагом, все возвращаются, и мы почти одновременно собираемся вместе.

Женя с Эскимосом собираются завтра на охоту с одним из ачисайцев, а заодно – горы посмотреть.

Сегодня мы не можем собрать огонь в круге, совсем рваный узор получается. Не складываются наши магические отношения. Наблюдаю изнутри провалы-разрывы. Ничего не поделать с этим. Поем новому очагу слова, найденные в Ясном Зеркале.

Тихо в каньоне. Ветра почти нет. Остаемся вчетвером у костра, «охотники» хотят получше выспаться. В тишине плавает и наше отчаяние, и совершенная красота сотворенных миров.

***

Каратау, край чудес,
Песен, сказок и легенд,
Вдохновенья до небес,
Духа местности побед.

***

Даже если ты забрался неизвестно куда,
И совсем уже забылся, и не видно, где тропа,
Собери дрова, положи в огонь.

***

Ветер бушевал,
Дал, потом забрал,
Все играл, как псих,
А потом вдруг стих,
Песнями попел,
Дальше полетел,
Нас искал-искал,
А потом поспал.
Спи спокойно, друг.
Завтра – новый круг.

***

Вчерашней ночью поднялся ветер,
Любовь прошла по кругу.
Вчерашней ночью я понял,
Что здесь не напрасно мы были.

Солнце над очагом неспешно поднимается, когда мы пьем утренний кофе. Почти на юге видна луна. Сходили к реке – умыться и навестить ее мелодичную и настойчиво проникающую сущность. Потом прячемся от жары в гроте. Созерцаем робкие вкрапления любви миров и невозможность этой любви.

Женя и Эскимос уходят на «охоту». Мы обсуждаем, что еще можно сделать. Сила, которая движется в нашем контуре и не может найти тропы, вот-вот порвет связующие магические нити, со столь большим трудом и любовью созданные перед тем, как нам выпала возможность их использовать. Не сделать ли фильм на тему «Почему это невозможно»? На полном серьезе, так велико наше отчаяние, обсуждаем, как это снимать, сюжеты, сценарии…

Немного снимаем: красивые дрова, очаг, костер в ранних вечерних сумерках, подношение огню. Вот и ночь.

Ветер бушует. Выносим на ветер предметы силы, пытаясь заполнить пространство – пусть ветер «впитается» этими предметами. Среди них колокольчики, зеркала. Украшаем наше «древо мира», кустарник, растущий вблизи очага,  тибетскими флажками – это подношение ветру. Но мало этого. Бью в бубен, чтобы и он напитался неутомимой ветреной силой. Куст «древо мира» сейчас кажется величественным раскидистым деревом. Колокольчики мелодично перезваниваются, управляемые дирижером-ветром.

Потом сидим с углями. Каждый берет по восемь веточек. Мы их подкладываем по очереди, одну порцию за раз, после того, как предыдущие угли начинают прогорать, или раньше - по ощущениям. Сначала огонь «хватает» нас на глубине, где он «горит без дров». Но далее видно, как ветер «хлопает» сверху по углям, обрезая возможность настройки с их дыханием. Несмотря на неудачу созерцания углей, разгоревшийся пламенем по завершении круга огонь поднимает волнами радость и смех.

Неожиданно огонь поднимается своей сутью, расширяя сознание и внося неопределенность в пространственные связи. Грот – храм огня, дом собранного огня – вот что нам необходимо.

Поем песни, пытаясь соединить разрывы на пути огня. Удалось восстановить связи, но радости больше нет. Есть раздоры, неприязнь, неуместное поведение. Так ветер раздувает. Теперь бы это остановить. Ветер затихает от песен. Он – внутри, и он помогает проследовать далее, не допустить непоправимых ошибок. Отрешенно собираю завершение ритуала. И все делают то же, отчужденно взирая на очередное поражение. Небо ясное, в звездах.

Через час – утро. Еще немного исправляем неполадки, пока собираем сон.

***

Бывают совпаденья сравнимы с чудесами.
Магическая сила в кругу пребудет с нами.
Хоть ты не понимаешь всю сущность бытия,
Но точно осознаешь, что все мы тут не зря.

***

То звездно, то черно,
То рад, то все равно.
То камень, то мечты
Наш грот из черноты.
Встает за камнем суть.
Попробуй не вспугнуть.

***

Темнота большая. Виден только вход.
Дом, где огонь струится ясно –
Большой уютный грот.
Здесь нам знакомы стены, движенья слов и рук.
Здесь от рассвета до рассвета музыка грота поет.

***

Волшебное пространство и темноты узор.
Вдруг с хода закружило, неся свой приговор.
Дать имя гроту силы мне было нелегко.
Идти к тебе придется, наверно, далеко.

День пролетел, даже непонятно, куда подевалось время.

Сидим у очага, наблюдаем, как садится солнце. Созерцаем ветер. Сейчас слышно единство его потока – как дыхание огня духа местности. Движутся в глубине единым дыханием, вырываясь на поверхность, тяжеловесные толстые ленты. Это напоминает дыхание углей, а ветер на поверхности подобен выбивающимся язычкам пламени. Сейчас меня впечатляет массивность этих «язычков», неумолимость их движения, невозможность остановить это внепространственное простирание огня. И в моем восприятии возникает эта местность, собранная из глубин непостижимым ветром, и обнятая им единым крепким объятием.

К вечеру – облака, наверное, для красоты, перьями и стрелками распушились в небе. С приходом ночи – вновь ясное и звездное небо. Ветра почти нет. Мышь безумствует на кухне: гремит посудой, шныряет за нашими спинами.

Обсуждаем необходимость ритуального пространства. Есть аспекты осознания, магические возможности, которые доступны только в стабильных, гармоничных местах. Здесь они – только смутные намеки, если мы будем магически безупречны. Там - это только начало. И если мы проявим мастерство, способность к восхождению в магических потоках, мы сможем войти в чертог дворца Калачакры, стать ее жрецами. А ведь вселенная так стремится к этому. Так сильно, что не пропустит туда кого попало. Но тому, кто действительно соответствует, даст «полную чашу»… Но, чтобы найти это пространство, мы должны быть способны ко всем этапам трансформации, слияния и разделения наших сил и сущностей в нас. Эта трансформация и выводит в правильное место, она и есть – дорога. И мы закладываем еще одно начало, еще один поворот нашего пути: мы выполняем медитацию «Вход в ритуальный грот». В ходе этой медитации мы собираемся найти новое слово на языке духа местности.

Берем по два небольших камня (то есть всего восемь камней) для очага-свечки и переходим в грот поблизости от нашего очага. Сначала сидим в темноте, полукругом, обращенным ко входу. Зажигаем ароматическую палочку. Нас закруживает в темноте, даже голова начинает кружиться. Площадка явно делает поворот, сначала рывком, а потом плавно вращается тяжелыми волнами против часовой стрелки. Мы с Наташей сидим по краям полукруга и сильнее испытываем вращение. Меняемся местами, чтобы Инга и Леня тоже вкусили это ощущение. Местность теперь выглядит неизвестной, и эта неизвестность слишком давит на нас. Грот становится совсем «подземным», и кажется, что за входом в него – подземная галерея.

Зажигаем свечку, собираем очажок и делаем подношение огню, духам очага и грота. Созерцаем камень на фоне пламени свечи. Возникает темный пустой проем «ритуального грота». Почему-то приходит множество воспоминаний о нем, как будто грот и вправду есть. И почему-то очень приятных, от них в груди разливается щемящая нежность. Нити пространства и нашего круга собираются в пучок. Внешнее пространство запело и «договорило» слово, которое уже некоторое время пыталось сформироваться в моем сознании. Все одновременно на четвертом или пятом круге созерцания нашли свое слово. Подношение сделано. Возвращаемся к костру.

У очага подбираем мелодию. На завтра намечен поиск нашего Грота.

Вдруг по кругу прошла волна нетрансформированной энергии. Что с ней делать? Понакликали погоду, более подходящую для ходьбы, нежаркую, с облачками в небе. Вроде, улеглась волна.

***

То ли десять тысяч лет вперед,
То ли десять тысяч лет назад
Здесь, конечно, существует грот,
И в священных очагах огни горят.
Если б повернулся круг времен,
Мы б, конечно, жили в гроте том.

***

Тягучее движенье, мы тянемся вперед.
Как щупальце пространства отправлены в полет.
«Сыпучий» склон по ходу, вот - гулкий пол камней…
Оглядываюсь – скалы становятся дальше,
Светлее и  ближе – лица друзей.

***

Разные пейзажи сменяют друг друга:
То Крым, то Кавказ, то Байсун, так по кругу.
Иду, вспоминаю, как там мне бывало,
Как будто бы сказку я вновь прочитала.

Встали, как обычно, с восходом солнца над очагом. Луну в небе найти уже не просто, все ближе она к солнцу, все тоньше ее диск. После утреннего кофе и чая с легким перекусом собираемся и выходим на разведку местности. Полдень. Спускаемся по основному руслу нашего каньона.

Большой каньон. Высокие отвесные стенки поворотами русла то там, то здесь образуют гигантские чаши. Речка начинается намного ниже нашего лагеря. Мы идем по живописным плитам и водопадным ступеням брошенного рекой русла. Кое-где вода стоит, в одних лужах бордово-красная, в других – зеленая.  Очень удивляют кусты, растущие на склонах, с цветками цвета пенки вишневого варенья. Они выбиваются из палитры пейзажа, напоминая вышивку. А вот и река с бирюзовыми ванночками, бассейнами и озерцами.

Все это очень красиво, знакомо - и по другим местам, и какой-то особой глубинной памятью. Но ни гротов, ни выдающихся мест для стоянки нам не попадается.

Еще в начале пути понимаем, что не успеем вернуться в лагерь засветло. Нас это не останавливает. Местами тропа «пропадает», ее нужно собирать. Вскоре выясняется, что мы справляемся со всеми сложностями, хоть и не совсем легко, но уверенно продвигаемся дальше. Но грота все нет.

Поднимаемся на плато по одной из отвилок, когда солнце начинает садиться. Ветер, круглая Земля, степь бескрайняя, размытая дымкой на горизонте. Где-то через дымку проступают горы, чуть искаженно, как через воду. И мы почти летим по этой степи, глядя, как солнце льет зелено-золотой свет на траву, потом краснеет и садится за горизонт, некоторое время торжественно возвышаясь в траве малиновым куполом.

От нашего полета по степи, от ветра меня начинает размывать, словно ластиком стирают границы между мной и этой мистической степью. Небо темнеет, вспыхивает Сириус. И мы сворачиваем с дороги к той отвилке каньона, по которой должны спуститься к лагерю. Прямо на вечернюю звезду.

Долго пробираемся через колючие и неколючие кусты, стараясь обходить их выше по склонам, так сильно зарос каньон. Делаем привал – попить чай. Небо густо усыпано звездами, так густо, что еле можно различить знакомые созвездия. Пытаемся определить, в той ли мы отвилке каньона. И уже когда почти все сомнения исчезают – это не та отвилка, мы видим наш водопад-родник. Скоро мы оказываемся «дома», у нашего очага. Около полуночи. Некоторое время сижу у костра, осознавая странность того, что все совпадает, но грота нет.

«Охотники» уже вернулись из своего похода и спят. Скоро тоже расходимся по палаткам.

***

Перед явлением незримой силы
Достоин будь, в смиреньи преклонясь.
Все то, что непременно будет, раньше было.
Уйди за эту грань, в сиянье возвратясь.

Сегодня мы собираемся у очага вшестером. Наши споры или согласие уже не имеют значения. Даже помимо нашего сознательного усилия наша сила сплавляется, и поворачивается колесо. С юга движется свинцовая мгла. Погода меняется на более подходящую для хождения на местности. На завтра планируем новую разведку. Спать идем пораньше, чтобы встать затемно и, чуть свет, выйти из лагеря.

Весь день наблюдаем связывание силы в кругу. Мы и беспомощны перед ее приговорами, и всесильны в ее проявлениях через нас.

Встаем затемно, как и планировали. Вскоре светает. Немного перекусили, быстро собрались и вышли вверх по той отвилке, из которой вытекает наш ручей. И далее – по ее правой части. Все небо затянуто облаками, иногда оно все же голубеет в просветах. Магия сбывается.

Отвилка – без изысканных красот, но движение в ней приносит приятное настроение родства этим местам. Здесь уютно, здесь совсем не надо никуда торопиться. Хотя, возможно, во многом настроение создано погодой. Сейчас мы чувствуем себя совсем как дома, хотя и впервые проходим по этому саю.

Идти почему-то тяжело, как будто тело не проснулось и даже не собирается. Вышли в верховья. Отдыхаем на мягкой ровной лужайке среди округлых зеленоватых холмов… Гротов нет. Силы для хождения не хотят пробуждаться. Что же делать, ведь дух местности явно подарил нам время для разведки?  Съедаем единственный перекусочный сникерс и решаем идти дальше, на разведку самой большой отвилки нашего каньона.

Мы начинаем подъем на плато, и откуда-то берутся силы. Да и еще один знак почти показался: яркий, хоть и одноцветный намек на радугу в сером небе. Но лишь намек.

На плато, как всегда, ветер и горы в дымке на горизонтах. Спускаемся с плато в каньон, в огромную его отвилку, соизмеримую с той частью каньона, в которой расположен наш лагерь. Здесь кош примостился на склоне, первые тюльпаны оранжевой и бордовой головками горят вровень с землей. Каньон глубокий. Спускаемся. Через колючие кусты, потом по руслу недавно пересохшей реки. В тех местах, где русло пахнет тиной, две змейки, одна и минут через пять другая, выскользнули прямо из-под ног. Попадаются небольшие гроты, осматриваем их. Ниже начинается река.

Каньон часто сужается и петляет, образуя красивые замкнутые площадки, похожие на дворцовые залы причудливой архитектуры. Высокие скалистые стенки, выеденные ветрами и водой. Кусты вдоль реки – речная ива – цветут и пахнут не то жасмином, не то сиренью, еще нежнее. Разные цветы струят ароматы отдельными ручейками, не перемешивая их между собой. Вот «тростниковая» река. Сухие стебли высотой 2-3 м застелили русло на протяженности нескольких сот метров. Попадаются очень ровные площадки  у берега, здесь растут пахучие деревца.

Но вот каньон сужается еще. Перед нами непроходимая по дну водопадная ступень. Долго связываем энергию, чтобы обойти ее по полкам над высокими обрывистыми стенками каньона. И ругаемся, и влюбляемся, и что только не делаем. И вот, есть тропа – наш магический мостик. Дальше идем. Всей этой незнакомой красоты ни передать, ни даже вместить в себя нельзя.

Поднимаемся уже по нашему каньону. На небольшом привале слышим, как внезапно внутри горы зашумела вода гигантским водопадом. И через несколько минут стихла вдруг совсем, как будто и не было никакой воды. Загадочна подземная жизнь у этих гор. Возвращаемся в лагерь к шести вечера.

Немного перекусили. И вот, мы снова вшестером у очага. Сила снова пытается связаться – хлестким рывком, до боли в солнечном сплетении. Она течет через нас, но мы не можем с ней справиться. Приходится на ходу ее пристраивать хоть куда-нибудь, чтобы текла она бурным потоком до тех пор, пока не найдет устойчивое русло. Осознаю русло. Но сегодня уже ничего не поделать с этим.

***

Все, что не сбылось, пролилось дождем.
Что ж, нет так нет, и не грусти, дракон.
Познав всю суть огня и суть времен,
Смотри, как рад дракон, дожем пленен.

***

Духи смеются – дали дождя.
На сердце тревога: нам снова - пора?
Что там за радость нас ждет впереди,
Чтобы собраться вот так и уйти…

***

Тихий дождь прозрачным сделал воздух,
Чистой – землю. Радостью полил цветы и камни.
Здесь умеют все любить, и небо обнимает землю
Каждым маленьким мгновением души.

С утра Инга и Женя уходят, чтобы к новолунию закупиться хорошими продуктами для подношения духам. Эскимос и Леня идут на разведку гротов. Мы с Наташей остаемся в лагере. День сегодня опять жаркий, хотя и пробегают над нами пушистые облачка.

К темным сумеркам все собираются у очага. «Разведчики» и «добытчики» приходят почти одновременно, хотя и с разных «концов света». Небо прояснилось и теперь очаровательно темнеет. Разводим костер. Наступает ночь перед новолунием.

Еда вкусная, видимо, все духи довольны. Пространство становится замкнутым. Поем песни, и они «звучат» язычками пламени в тишине-темноте новолунного мира. Хотя по нашим меркам это совсем не то, что можно собрать у огня, но ведь мы уже не рассчитывали и на такое единство. Наблюдаем, как небо то исчезает, то покрывается «пылинками звезд». Огонь снова пытается и снова не может гармонично соединиться, принося боль. Но мы вытягиваем эту решающую ночь, пока горит огонь. Когда дрова кончаются, идем спать.

За час-полтора до новолуния встаем и вновь собираемся  у очага, впятером. За несколько минут до новолуния Женя почему-то решает прогуляться к водопаду в большую отвилку нашего каньона. Новолуние встречаем вчетвером.

Солнце пекло-пекло, а в само новолуние пошел дождь. Дым полыни к небу – капли дождя к земле. Покапал немного и перестал. Скоро все небо затянули облака. С новыми приливами радости, любви и силы – еще несколько капель.

Во второй половине дня Эскимос и Женя собираются на сброску. Они приглашены на день рождения ачисайского бека, с которым ходили на охоту. И вот, остаемся вчетвером.

Пространство становится «пустым», как если бы мы уже ушли или еще не пришли. И тогда нисходит настоящий дождь, принося радость и облегчение, унося сомнения и противоречия. Сидим в палатке с небольшой пуджей. Энергии не могут выстроиться гармонично, запутываются в отростках, снова вызывая боль. Мы придумываем сказку про драконов, которые рождаются вместе с рождением и становлением духа новой пещеры. Дождю нравится, и он дарит нам сон.

***

Вчера я видел – все мечты разбиты.
Сегодня всюду  благодать разлита.

С утра мир наполнен, никакой вчерашней опустошенности пространства нет. Дождь собрал мир. Уютно в горах, более дико, чем раньше. Мы стали более «маленькие». Еще сильнее теперь желание пойти дальше, в другие каньоны, найти новые хорошие стоянки и изучить их, новые сказки «встрепенуть». И почему-то совсем нет ощущений, что сегодня – сброска. Кажется, что сегодня мы просто переходим на другую стоянку. Появилась необычная для нас непрерывность пространства. Мы собираемся неспеша, очень по-будничному, оставляем подношения. Ведь мы не уходим «отсюда», а просто переходим в другую «его» часть.

По пути в Ачисай зашли в красную пещеру. Снежник возле нее почти растаял. Чая попили, очаг пробудили, пещере подношения оставили. Сбрасываемся.

В Ачисае берем машину до Кентау. Подъезжая к радужной арке перед гостиницей, нос к носу сталкиваемся с машиной, едущей нам навстречу. Прямо под аркой: наша машина – с одной стороны, та – с другой  стороны невидимой границы. И откуда он взялся, этот встречный поток? Разъехались. И вот, снова мы собираемся вшестером в гостинице.

…Подставляй ладони, в пригоршне – сердце. Не просыпать бы… да знаю, что не получится. Осталось что-то в ладонях… Сердце?

Впереди – возвращение. Всю дорогу назад мы будем оберегать будущие всходы, не надеясь на богатый урожай – пусть хоть что-то да взойдет. Чтоб мы знали – все знали – что это возможно. Что бывает так: золотой рассвет в твоей душе пробуждает душу золотого мира.   

***

Дорога длинная. Стучат колеса гулко.
В купе стоит жара. Испекся уж как булка.
И взгляду упереться некуда. Прямая,
Ровная и выжженная Даль.
Отсюда уезжать немного жаль.
Но  вдалеке, за горизонтом, знаю,
Уже давно друзья по мне скучают.
А я по ним. Осталось нам немного.
Пару часов, и кончится жара.
А через пару дней закончится дорога.

***

…Места, где исполняются желанья,
Осознанно их только загадай.
Нам – удалось, и дождь пришел к нам на свиданье.
Я  скорой встречи буду снова ждать.

***

Зачем нам пить вино? – спросил я у Хаяма.
Ведь с юных лет нам все твердят упрямо:
Не пей – то яд!
Огонь твоей души
Напиток этот может потушить.
А может быть ведь и наоборот:
Огонь поэзии вино внутри зажжет.
Мне не ответил ничего старик Хаям.
Наверно, не услышал он,
А, может, был он пьян.

***

Узоры на свежих лепешках.
Пол на перроне – восьмиконечные звезды.
За окном – пустынный узор из полыни.
Ветер горный, камни и дождь
Собирают узоры-тебя.
Когда ветер приходит, сметает он все,
Чему места нет у огня,
Чтобы осталось лишь настоящее.
Верь и ищи свой узор и заветную дверь.
Пелена городов и потоки дорог…
Где-то светит луна на пороге в наш грот.

***

Этот мир неделимый примешь ты, как он есть.
Свое сердце – в ладонь, а потом – до небес
Над горами сквозь дымку, да в рассвет золотой.
Почему ты молчишь? Что с тобой, что с тобой?

- Я молчу потому, что так нежен рассвет,
Что за нежное золото сердце отдал,
Что по целому ряду мельчайших примет
Будет день золотым, о котором мечтал.

Я берег и лелеял каждый лучик его,
Что сейчас из-за гор дотянулся ко мне
И упал мне в ладонь прядью радужных снов.
Оттого на безмолвье я стою в тишине.